Любовь - над бурей поднятый маяк,
Сияющий во мраке и тумане,
Любовь - звезда, которою моряк
Определяет место в океане.

Любовь - не кукла жалкая в руках,
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы.

А если я не прав, и лжет мой стих -
То нет любви и нет стихов моих!

/Уильям Шекспир, 1564-1616/

* * *

Любовь, любовь! Добра ты иль жестока,
Пускай там циник что угодно врет, -
И годы мук не жаль за дни твоих щедрот!

/Джордж Гордон Байрон, 1788-1824/

* * *

И я слыхал, что божий свет
Единой дружбою прекрасен,
Что без нее отрады нет,
Что жизни б путь нам был ужасен,
Когда б не тихой дружбы свет.
Но слушай - чувство есть другое:
Оно и нежит и томит,
В трудах, заботах и в покое
Всегда не дремлет и горит;
Оно мучительно, жестоко,
Оно всю душу в нас мертвит,
Коль язвы тяжкой и глубокой
Елей надежды не живит...
Вот страсть, которой я сгораю!..
Я вяну, гибну в цвете лет,
Но исцелиться не желаю...

/Александр Сергеевич Пушкин, 1799-1837/

* * *

Трудно жить на свете, если не полюбишь,
Жить совсем непросто, если нелюбим,
Где-то кто споткнулся, руку не попросит,
И никто на раны не наложит бинт.

Говори с усмешкой: "А, не очень надо!"
А года все мчатся - горькие года,
И ведь каждый знает: это очень важно,
Чтобы кто-то близкий рядом был всегда.

Чтобы весь - кому-то, чтобы тот, кто рядом,
Ну, не любит - Бог с ним - чтобы понимал,
Поддержал, утешил словом или взглядом,
Только лишь для сердца, а не для ума.

Плохо без любимой, тяжело без друга,
Крутит снегом вьюги лютая тоска,
Но помочь так просто: утихает вьюга,
Если руку гладит мягкая рука.

Озлобляясь глупо, заблуждаясь глупо,
Ты идешь и губы повторяют: "Пусть!"
Ты идешь, сжимая жаждущие губы,
К одиноким звездам, в одинокий путь...

Рвать и класть на раны пыльный подорожник,
В холоде замкнулся гордый нелюдим...
Впрочем, если любишь - жить, пожалуй, можно,
Даже, если самый близкий - нелюбим.

* * *

Люблю, - но реже говорю об этом,
Люблю нежней, - но не для многих глаз.
Торгует чувством тот, кто перед светом
Всю душу выставляет напоказ.

Тебя встречал я песней, как приветом,
Когда любовь была нова для нас.
Так соловей поет в полночный час
Весной, но флейту забывает летом.

Ночь не лишится прелести своей,
Когда его умолкнут излиянья.
Но музыка, звуча со всех ветвей,
Обычной став, теряет обаянье.

И я умолк, подобно соловью:
Свое пропел и больше не пою.

* * *

В этот миг ничего мне от жизни не надо,
Я готов отказаться сейчас от всего -
Только б лишь замирать от любимого взгляда,
И от каждого вздоха пьянеть твоего...

Ты меня позови - в тот же миг, все бросая,
Прилечу к тебе сразу - куда б ни пришлось,
И увижу тебя и тотчас же узнаю
Аромат твоих теплых и мягких волос.

В эти милые, добрые, теплые руки
Воспаленной от радости ткнусь головой,
И негромкий, застенчивый после разлуки
Словно издали голос послышится твой.

* * *

У меня для тебя столько ласковых слов и созвучий,
Их один только я для тебя мог придумать, любя.
Их певучей волной, то нежданно-крутой, то ползучей, -
Хочешь, я заласкаю тебя?

У меня для тебя столько есть прихотливых сравнений -
Но возможно ль твою уловить, хоть мгновенно, красу?
У меня есть причудливый мир серебристых видений -
Хочешь, к ним я тебя отнесу?

Видишь, сколько любви в этом нежном, взволнованном взоре?
Я так долго таил, как тебя я любил и люблю.
У меня для тебя поцелуев дрожащее море, -
Хочешь, в нем я тебя утоплю?

/Виктор Гофман, 1884-1911/

* * *

Пальчики тонкие, розово-бледные,
Грустных очей и призыв, и укор,
Жгучие ласки мятежно-победные,
Уст поцелуйных живой разговор.

Лунные теплые ночи весенние,
Молодость чистая, счастье и ты,
В парке густом соловьев песнопения,
Жизнь, одеянная дымкой мечты.

Встречи, беседка, вся хмелем увитая,
В сердце из сердца любовь перелитая,
Высь алтарей, наши жертвы весне...

Были святые, легенды наивные,
Счастье, тревоги и радости дивные -
Вы промелькнули, как будто во сне.

/Оболенский/

* * *

Я подарю тебе сонет
И полнолуния отраду,
И берег звездного парада,
Но ты обманешься во мне...

Мой парус ветром на волне
Взметнется вечером небесным,
Но даже рядом мы не вместе,
И ты обманешься во мне...

Ты будешь розою в огне,
Цветком, сгорающим от страсти,
И это радостно и странно,
Что ты обманешься во мне...

* * *

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И умру я не на постели
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще.

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: "Вставай!"

/Николай Гумилев, 1886-1921/

Душа в огне, нет силы боле,
Скорей в седло и на простор!
Уж вечер плыл, лаская поле,
Висела ночь у края гор.
Уже стоял, одетый мраком,
Огромный дуб, встречая нас;
И тьма, гнездясь по буеракам,
Смотрела сотней черных глаз,

Исполнен сладостной печали,
Светился в тучах лик луны,
Крылами ветры помавали,
Зловещих шорохов полны.
Толпою чудищ ночь глядела,
Но сердце пело, несся конь,
Какая жизнь во мне кипела,
Какой во мне пылал огонь!

В моих мечтах лишь ты носилась,
Твой взор так сладостно горел,
Что вся душа к тебе стремилась
И каждый вздох к тебе летел.
И вот конец моей дороги,
И ты, овеяна весной,
Опять со мной! Со мной! О боги!
Чем заслужил я рай земной?
Но - ах! - лишь утро засияло,
Угасли милые черты.
О, как меня ты целовала,
С какой тоской смотрела ты!
Я встал, душа рвалась на части,
И ты одна осталась вновь...
И все ж любить - какое счастье!
Какой восторг - твоя любовь!

/Иоганн Вольфганг Гете, 1749-1832/

* * *

После первой встречи, первых жадных взоров,
Прежде не видавших, незнакомых глаз,
После испытующих, усталых разговоров
Больше мы не виделись. То было только раз.

Но в душе, захваченной безмерностью исканий,
Все же затаился ласкающий намек,
Словно там сплетается зыбь благоуханий,
Словно распускается вкрадчивый цветок...

Мне еще невнятно, непонятно это.
Я еще не знаю. Поверить я боюсь.
Что-то будет в будущем? Робкие приветы?
Тихое ль томленье? Ласковый союз?

Или униженья? Новая тревожность?
Или же не будет, не будет ничего?
Кажется, что есть во мне, есть в душе возможность,
Тайная возможность, не знаю лишь - чего.

/Виктор Гофман, 1884-1911/

* * *

Когда в объятия мои
Твой стройный стан я заключаю
И речи нежные любви
Тебе с восторгом расточаю,
Безмолвна, от стесненных рук
Освобождая стан свой гибкой,
Ты отвечаешь, милый друг,
Мне недоверчивой улыбкой;
Прилежно в памяти храня
Измен печальные преданья,
Ты без участья и вниманья
Уныло слушаешь меня...
Кляну коварные старанья
Преступной юности моей
И встреч условных ожиданья
В садах, в безмолвии ночей.
Кляну речей любовный шепот,
Стихов таинственный напев,
И ласки легковерных дев,
И слезы их, и поздний ропот.

/Александр Сергеевич Пушкин, 1799-1837/

* * *

Рушатся краски нового дня,
Я сегодня один, и ты сегодня одна,
Ты уходишь в туман своих призрачных грез,
И, наверное, исчезнешь, если это всерьез.
И я лишь буду тебя помнить, я не буду искать,
Потому что ты когда-нибудь вернешься опять,
Я попрошу тебя остаться, я скажу тебе: "Стой!"
Я - твой первый и последний герой!

Я так любил дождь, и я - это он,
И ты вспомнишь меня, когда намокнешь под дождем,
Я обниму тебя теплой влагой небес,
Но вышло летнее солнце, и я исчез...
Я остался лишь на листьях и на траве,
Ты идешь по ней, я прикасаюсь к тебе,
Я остаюсь росой на твоих ногах,
Ты идешь, а я смываю с тебя земной прах.
Ты уйдешь из новой жизни, уже будешь ничем,
А для меня - по-прежнему останешься всем,
Я останусь в твоих мыслях только призрачным сном,
Ты захочешь уснуть и раствориться снова в нем.
И будет все как обычно, будет все как всегда,
По привычной дорожке пробежится слеза,
А когда ты проснешься, будешь брать меня с собой
На самом деле все просто - я - твой последний герой.

Ты будешь долго одна в погибшем городе снов,
В котором ветры играют обрывками слов,
Ты будешь долго одна среди дождей своих слез
Отвечать себе самой на один лишь вопрос.
И ты захочешь вернуть все то, что было, назад,
Я скажу тебе, что, может быть, я этому рад,
Ты вернешься и захочешь остаться со мной,
Я - твой первый и последний герой.

/Дельфин/

* * *

Вчера случайно встретил Вас,
А думал - свидимся едва ли,
"Вас проводить?" - не отказали,
Быть может, не в последний раз.

Мороз щипаться перестал.
Я "плыл" по ледяной дороге,
Жаль, было близко до порога,
Но заходить "на чай" не стал.

Согрелся я от карих глаз
И в феврале забыл про холод.
Как счастлив и душою молод,
И не случайно встретил Вас!

* * *

В тот час, когда ты собираешься спать, я утро встречаю.
Но свет ночника не хочу выключать, тебя вспоминая...
И нас океан разделяет теперь, но крылья остались...

* * *

Я был так долго далеко,
В дороге по тебе скучал я,
Ты отведи мои печали
И прикоснись по мне щекой.
Я прилетел... часов на сто.

* * *

Наша встреча - награда, мы рядом опять...
От печали до радости - всего лишь дыханье,
От печали до радости - рукою подать.

Три сестры - три создания нежных
В путь нелегкий собрались однажды -
Отыскать средь просторов безбрежных
Тот родник, что спасает от жажды.

У порога простившись расстались
И отправились в дальние дали...
Имя первой - Любовь, а вторая - Мечта,
А Надеждой последнюю звали.

А Любовь покоряла пространства,
Все стремилась к изменчивой цели,
Но не вынесла непостоянства
И ее уберечь не сумели.

И осталось сестер только двое,
По дороге бредут, как и прежде,
И когда вновь и вновь умирает Любовь -
Остаются Мечта и Надежда.

А Мечта, не снижая полета,
До заветной до цели достала,
Но достав, воплотилась во что-то,
Но мечтой уже быть перестала.

И осталась Надежда последней,
По дороге бредет, как и прежде...
Хоть умрут вновь и вновь и Мечта и Любовь -
Пусть меня не оставит Надежда.

А сегодня окончены сроки -
Всем обещано дивное лето,
Отчего же мы так одиноки,
Отчего нас разносит по свету?

Даже в самых далеких пределах
Одного я прошу - как и прежде:
Чтобы жить, и дышать и любить, и мечтать -
Пусть меня не оставит Надежда.

/Андрей Макаревич/

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.

/Александр Сергеевич Пушкин, 1799-1837/

* * *

Как сладостно!.. но, боги, как опасно
Тебе внимать, твой видеть милый взор!..
Забуду ли улыбку, взор прекрасный
И огненный, волшебный разговор!
Волшебница, зачем тебя я видел -
Узнав тебя, блаженство я познал -
И счастие мое возненавидел.

/Александр Сергеевич Пушкин, 1799-1837/

* * *

Ее глаза распространяют свет
Живого благородства, и повсюду
Что ни возьми - при них подобно чуду,
Которому других названий нет.

Увижу их - и трепещу в ответ
И зарекаюсь: "Больше я не буду
Смотреть на них", - но вскоре позабуду
И свой сердечный страх, и тот обет.

И вот опять пеняю виноватым
Моим глазам и тороплюсь туда,
Где, ослепленный, снова их закрою,

Где боязливо тает без следа
Желание, что служит им вожатым.
Амуру ли не ведать, что со мною?

/Данте Алигьери, 1265-1321/

* * *

Две госпожи, в душе моей представ,
Любовь сужденью подвергают вместе:
Одна - пример учтивости и чести
И независимый имеет нрав.

Другая дама, красотою взяв,
Изысканна, - и говорю без лести,
Что обе у меня на первом месте,
И бог любви - ревнитель равных прав.

И Красота полна недоуменья
И Добродетель, что не изберу
Одну из двух предметом поклоненья.

Но для Амура обе ко двору:
Как не любить красу - для наслажденья
И добродетель - чтоб служить добру?

/Данте Алигьери, 1265-1321/

* * *

Как благородна, как она чиста,
Когда при встрече дарит знак привета,
Что взору не подняться для ответа,
И сковывает губы немота.

Восторги возбуждая не спроста,
Счастливой безмятежностью одета,
Идет она, и кажется что это -
Чудесный сон, волшебная мечта.

Взглянет она и словно через дверцу,
Проходит радость через очи к сердцу,
Испытанными чувствами верша!

И дух любви, иль это только мнится,
Из уст ее томительно струится,
И говорит душе: вдохни, душа!

/Франческо Петрарка, 1304-1374/

* * *

Есть существа, которые глядят
На солнце прямо, глаз не закрывая;
Другие, только к ночи оживая,
От света дня оберегают взгляд.

И есть еще такие, что летят
В огонь, от блеска обезумевая:
Несчастных страсть погубит роковая;
Себя недаром ставлю с ними в ряд.

Красою этой дамы ослепленный,
Я в тень не прячусь, лишь ее замечу,
Не жажду, чтоб скорее ночь пришла.

Слезится взор, однако ей навстречу
Я устремляюсь, как завороженный.
Чтобы в лучах ее сгореть дотла.

/Франческо Петрарка, 1304-1374/

* * *

Благословляю день, минуту, доли
Минуты, время года, месяц, год,
И тот прекрасный край, и город тот,
Где светлый взгляд обрек меня неволе.

Благословляю сладость первой боли,
И в сердце, и в судьбе переворот,
И стрел любви рассчитанный полет,
Когда отбить удар не в нашей воле.

Благословляю имя из имен
И голос мой, дрожавший от волненья,
Когда к любимой обращался он.

Благословляю все мои творенья
Во славу ей, и каждый вздох и стон,
И помыслы мои - ее владенья.

/Франческо Петрарка, 1304-1374/

* * *

В колечки золотые ветерок
Закручивал податливые пряди,
И несказанный свет сиял во взгляде
Прекрасных глаз, который днесь поблек,

И лик ничуть, казалось, не был строг -
Иль маска то была, обмана ради? -
И дрогнул я при первой же осаде
И уберечься от огня не смог.

Легко, как двигалась она, не ходит
Никто из смертных; музыкой чудесной
Звучали в ангельских устах слова.

Живое солнце, светлый дух небесный
Я лицезрел... Но рана не проходит,
Когда теряет силу тетива.

/Франческо Петрарка, 1304-1374/

* * *

Весь день смотрю в твои глаза,
В тепло, скрывающее стужу,
В туманы, что огнем разят
Обезоруженную душу.

Смотрю, в желанье превозмочь
Ту суть, что все готова прятать,
Что делит мир на день и ночь,
И где душа привыкла плакать.

А ты, улыбкою маня,
За ней опять печаль скрываешь,
И вроде смотришь на меня,
И вроде как не замечаешь.

Ах, если видела бы ты,
Как иногда бывает зыбка,
В часы такой вот пустоты
Твоя чудесная улыбка,

То перестала бы жалеть,
И отпустила подсознанье,
И возвратила бы себе
Опять свое очарование.

Но ты грустишь, и я стучусь,
В твою печаль влюбленным сердцем,
И знаешь что: еще чуть-чуть,
И никуда тебе не деться.

Ведь за всевластьем тишины,
Всегда приходит неизбежность.
Пробьет кирпич твоей стены
Ростком моя живая нежность.

/Александр Саркисян/

* * *

Я тебя сравнить хотел бы с нежной ивою плакучей,
Что склоняет ветви к влаге, словно слыша звон созвучий.

Я тебя сравнить хотел бы с юным тополем, который,
Весь смолистый, в легкой зыби к небесам уводит взоры.

Я тебя сравнить хотел бы, видя эту поступь, дева,
С тонкой лилией, что стебель клонит вправо, клонит влево.

Я тебя сравнить хотел бы с той индусской баядерой,
Что сейчас-сейчас запляшет, чувства меря звездной мерой.

Я тебя сравнить хотел бы... Но игра сравнений тленна,
Ибо слишком очевидно: ты средь женщин несравненна.

/Константин Бальмонт, 1867-1942/

* * *

В напрасных поисках за ней
Я исследил земные тропы
От Гималайских ступеней
До древних пристаней Европы.

Она - забытый сон веков,
В ней несвершенные надежды.
Я шорох знал ее шагов
И шелест чувствовал одежды.

Тревожа древний сон могил,
Я поднимал киркою плиты...
Ее искал, ее любил
В чертах Микенской Афродиты.

Пред нею падал я во прах,
Целуя пламенные ризы
Царевны Солнца - Таиах -
И покрывало Моны Лизы.

Под гул молитв и дальний звон
Склонялся в сладостном бессильи
Пред ликом восковых мадонн
На знойных улицах Севильи.

И я читал ее судьбу
В улыбке внутренней зачатья,
В улыбке девушек в гробу,
В улыбке женщин в миг объятья.

Порой в чертах случайных лиц
Ее улыбки пламя тлело,
И кто-то звал со дна темниц,
Из бездны призрачного тела.

Но, неизменна и не та,
Она сквозит за тканью зыбкой,
И тихо светятся уста
Неотвратимою улыбкой.

/Максимилиан Волошин, 1877-1932/

* * *

Некрасивых женщин не бывает,
Красота их - жизни предисловье,
Но его нещадно убивают
Невниманием, нелюбовью.

Не бывает некрасивых женщин,
Это мы наносим им морщины,
Если раздражителен и желчен
Голос ненадежного мужчины.

Сделать вас счастливыми - непросто,
Сделать вас несчастными - несложно,
Стойная вдруг станет ниже ростом,
Если чувство мелочно и ложно.

Но зато каким великолепьем
Светитесь, лелеемые нами,
Это мы, как скульпторы вас лепим
Грубыми и нежными руками.

/Евгений Долматовский/

* * *

Ты женщина, - цветок, источник и звезда,
Таинственна, нежна, прекрасна и горда.
Ты пламя очага, тепло семьи и дома,
Ты свет, что на земле не гаснет никогда!

* * *

Три фунта правды, пуд коварства.
Три грамма верности, пуд зла.
Нахальства - десять килограммов,
Притворства двадцать два ведра.

Одна восьмая грамма чести,
И постоянства один грамм.
К мужчинам жадности тонн двести,
Три тонны жадности к деньгам.

Теперь сложить все это вместе,
Добавить дури три ведра.
Поставить все в прохладном месте,
И вот вам - женская душа!

* * *

Совсем ты стала как старушка...
Морщинки кожу взяли в плен...
А груди? Некогда подушки -
Теперь обвисли до колен.

Спина согнулась, руки - плети,
Восьмеркой ноги повело,
Сидишь как куль - боятся дети.
Как мне с тобой не повезло!

Глаза подпухнувшие - щелкой,
Заместо полных губ - лоскут,
Как будто недруг злой иголкой
Прекрасный проколол сосуд!

Друзьям тобой не похвалиться.
(Я ж расписал им красоту!)
С такой не то что возбудиться -
Обнять тебя невмоготу.

Но к мастерам тебя свезу я -
Там наведут румянец шек,
Затем подклеют и поддуют -
Срок гарантийный не истек.

Чтоб стать мужчиной - мало им родиться,
Чтоб стать железом - мало быть рудой.
Ты должен переплавиться, разбиться
И, как руда, пожертвовать собой.

Какие бури душу захлестнули,
Но ты - солдат и все сумей принять
От поцелуя женского до пули,
И научись в бою не отступать.

Готовность к смерти - тоже есть оружье
И ты его однажды примени.
Мужчины умирают, если нужно
И потому живут в веках они...

* * *

Полюбите меня, я хороший!
Не такие в любви нуждаются, -
Есть гораздо меня поплоше,
Но довольно удачно влюбляются.

Я не требую яростной страсти -
Мне не вынести этакой ноши,
Мое сердце молит об участии,
Полюбите меня, я хороший!

Два человека связаны нитью -
Той, что еще чуть-чуть - и порвется...
Вы мне, конечно, не позвоните -
Как же немного нам остается!..
Глупо искать медяки в карманах,
В жадную щель ускользает вечность...
Как же я ждал разговора с вами,
А расплатиться, выходит, нечем...

Два человека связаны нитью...
Вы - на другой стороне Вселенной!
Не уходите ж, повремените,
Мой драгоценный, секундный пленник!
Как я боюсь потерять ваш голос,
Как все непрочно и как случайно -
Пусть я не ближе к вам ни на волос -
Лишь бы вы что-то мне отвечали...
Если б вы знали мои печали,
Если б вы только читали мысли,
Как я безумно по вам скучаю!..
Ниточка кончилась. Время вышло...

Два человека с одной планеты...
Нить фонарей над пустынным пляжем,
Резкий и солоноватый ветер
Треплет нещадно флажок бумажный...
Если представить, что вы в Париже,
Можно б доплыть к вам ночным Ла-Маншем...
Мы ни на волос не стали ближе.
Мы ни на волос не стали дальше...